Центр дистанционного образования «Эйдос»

 

Муниципальное  образовательное учреждение

Агинская средняя общеобразовательная школа № 2

 

Баба-яга и герой в русских волшебных сказках

исследовательская работа по литературе

Работу выполнила: ученица 5 «Б» класса Слепнева Юлия

Руководитель:Сафаргалеева Гульнара Авельхорисовна учитель русского языка и литературы, michutka.tv@mail.ru

Web-адрес, по которому размещена работа:Mif106.narod.ru

Содержание

Введение                                                                                 с.3

Глава1. Баба-Яга и одноногие божества                              с.4-6

   1.1.Генеалогия образа                                                        с.6-7

   1.2.Основные типы Бабы-Яги в волшебных сказках        с.7-8

Глава 2. Приобщение сказочного героя к миру мертвых     с.8-11

   2.1.Баня как этап ритуального умирания                          с.11-12

   2.2.Ритуальная трапеза                                                      с.12-13

   2.3.Обряд отверзание очей                                                 с.13-14

Вывод                                                                                     с.15

Список литературы                                                               с.15

Введение

Актуальность выбранной темы

Сказки – это прекрасный вид  искусства созданный человеком на Земле. Наша память неразлучна с ними. В простодушных и нехитрых историях о лисе и волке, цапле и журавле, Иване -  дурачке,  Емеле, Бабе Яге, чудесах Царевны-лягушки нас привлекает острота социального смысла, неистощимость выдумки, мудрость жизненных наблюдений. С необычайной щедростью, во всем великолепии показаны в сказках сокровища народной разговорной речи. Гибкостью, тонкостью смысла, многообразием и обилием оттенков слово в сказке удивляло даже самых взыскательных художников.

В мир сказок мы вступает в самом раннем детстве, как только нaчинаем  что – то понимать и говорить. Из сказок мы узнаем, что счастье не мыслится без труда, без стойкости нравственных принципов. В сказках неизменно осуждается насилие, разбой, коварство, черное деяние. Сказка помогает нам укрепиться в самых важных понятиях о том, как жить, на чем основывать отношение к своим и чужим поступкам. Сказочная фантастика утверждает человека в светлом приятии жизни, полной забот и свершений. Преследуя социальное зло, преодолевая жизненные препятствия, разоблачая козни против добра, сказки зовут к преобразованию мира на началах человечности и красоты.

Цель нашей работы – на примере произведений великого русского сказочника  А. Н. Афанасьева проследить эволюцию образа Бабы-Яги, определить её роль в жизни сказочного героя.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

·        найти истоки образа Бабы-Яги;

·        показать её связь с одноногими божествами;

·        установить генеалогию образа;

·        проследить, как происходит приобщение героя к миру мертвых;

·        реконструировать обрядовый смысл и последовательность действий Бабы-Яги над сказочным героем.

Методы и формы  исследования: для решения поставленных задач в работе используется описательный метод (а именно, наблюдение, интерпретация, обобщение).

Материалом исследования послужили тексты сказок А.Н.Афанасьева.

В своем исследовании мы опирались на работу В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки»,  статьи литературоведов   Зеленина Д.К., Будовской Е.Э., Морозова И.А., а также был использован энциклопедический словарь «Славянская мифология» Иванова В.В., Топорова В.Н.

Глава1. Баба-Яга и одноногие божества

Баба-Яга - известный персонаж славянских волшебных сказок. Исторические корни этого образа в общем виде достаточно выявлены. Прежде чем стать сказочным персонажем, Баба-Яга была существом мифологическим - славянской богиней смерти. Выяснено также, что образ подвергся различным видоизменениям. Об этом пишет исследователь В. Я. Пропп в работе «Исторические корни волшебной сказки». А вот какое именно животное лежит в истоках образа, до сих пор не понятно.

Хорошо известны основные черты образа Бабы-Яги: это женщина, старуха, у нее необычная (чаща всего - костяная) нога. По причинам, которые станут понятными дальше, остался в тени важный признак Яги: она была одноногой. На него мало обращали внимания исследователи, между тем как именно он открывает возможность проникнуть глубже в древнюю зооморфную природу Яги

 Некоторые сказки прямо называют Бабу-Ягу одноногой :

«Ах, ты, Бабушка-Яга, одна ты нога!», - обращается к Яге герой сказки «Иван-Царевич и богатырка Синеглазка». В сказке «Ванюша - дурачок» Баба-Яга является к трем братьям, расположившимся в лесу, и «прыгает вокруг них на одной ноге». Но гораздо чаще встречается в сказках не одноногая, а костеногая Баба-Яга. Костяная нога упоминается почти всегда в единственном числе - штрих, сохраняющий, хотя и в затемненном виде, образ одноногой Яги. При дальнейшем развитии образа одна нога приобретала новые фантастические признаки: она становится то деревянной, то золотой, то костяной. Последний признак оказался самым стойким. Зарегистрированная некоторая неустойчивость признаков, которыми наделялась нога богини смерти, лишний раз подтверждает, что они вторичны по отношению к первичному качеству - одноногости. Отметим также, что эти вторичные, но достаточно яркие признаки, особенно костеногость, переключали на себя внимание сказочников и слушателей; древнейший признак - одноногость - постепенно погружался в тень.

Костеногость - это атрибут смерти (нога мертвеца или скелета). Потому он и оказался самым устойчивым из вторичных признаков, что лучше, чем другие, выражал внутреннюю природу образа. Но почему признак смерти был прикреплен не к чему-либо, а к ноге мифологического персонажа? Это вызывает недоумение: ведь хорошо известно, что первобытное сознание регистрирует изменения, происходящие в теле под влиянием смерти, не в конечностях, а в первую очередь в органах дыхания и кровообращения. Не были ли одноногость и костеногость в образе Бабы-Яги однозначными признаками? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к образу одноногих сверхъестественных существ.

Одноногие божества (и их разновидность - хромоногие) давно интересовали исследователей. Однако происхождение этого образа до сих пор остается неясным. Из существующих объяснений наиболее вероятными считаются, что хромота является олицетворением огня, который рождается слабой искрой, или молнии, «зигзаги которой сравнивались с торопливым бегом хромого». Ни то, ни другое объяснение нельзя признать основательным. Имеется значительная часть одноногих и хромоногих мифологических существ, которые не имели никакого отношения к огню - небесному или земному. Обращает на себя внимание другая зависимость: все эти существа так или иначе связаны с образом змеи. Связь эта настолько постоянна, что можно сформулировать правило: если миф сообщает, что у божества не все ладно с ногами, то «ищите змею».

Для иллюстрации мы возьмем примеры из наиболее изученной классической мифологии, например, греческой, хотя их можно найти немалое количество в мифах многих народов, так как образ божества с одной ногой или испорченными ногами распространен во всех частях света - в Европе, Азии, Африке, в Северной, Центральной и Южной Америке, Австралии и Океании.

О Гефесте было известно, что он сильно хромал - даже ходить один не мог, его поддерживали две выкованные из золота рабыни. Греки объясняли хромоту тем, что Гера, пораженная уродством сына, сбросила его с Олимпа, и он при падении повредил ногу. Но это позднее объяснение. Более ранние мифы помнили, что Гефест был хромым от рождения. В чем же состояло первоначальное уродство? Ответ находим в мифе о сыне Гефеста Эрихтонии. Его воспитывала Афина. Однажды она передала младенца в закрытом ящике дочерям Кекропа (божества земли), запретив при этом заглядывать в ящик. Девушки нарушили запрет, открыли ящик и увидели, что тело младенца переходило в змеиный хвост. Уродство, которое удалось замаскировать отцу, обнаружилось у сына.

В славянской мифологии, как и в мифологии других народов, также можно проследить связь между хромоногостыо (одноногостью) сверхъестественных существ и змеей. По белорусскому преданию черти - хромые. Хромоту они приобрели после того, как были сброшены небесным воинством с неба на землю. Это, скорее всего, позднее объяснение, аналогичное позднему мифу о хромоте Гефеста. В имени главного черта «цмок» («змей») сохранился намек на его змеиное происхождение.

Образ славянского бога грозы Перуна также был связан с образом змеи как первобытным олицетворением молнии. Некоторые источники его прямо называют «змиякою». В черногорской легенде об Илье Пророке, под именем которого скрывается древний образ громовержца (Перуна), сообщается, что бог-громовик был ранен в ногу дьяволом. Возможно, что этот рассказ - смутное воспоминание о том, что славянский бог грозы был когда-то хромым.

Можно привести еще много примеров. Но и приведенные дают возможность расположить их в эволюционный ряд, выявляющий этапы антропоморфизации змеи как существа мифологического:

1) змея;

2) человекоподобное существо со змеиным хвостом;

3) одноногое божество;

4) хромое божество;

5) божество, имеющее недостаток в ноге;

6) божество вполне «очеловеченное», на былую хромоту которого намекает только миф.

 

Но это самая общая схема. В эволюции конкретного мифологического образа могут выпадать те или иные этапы. Так, по-видимому, не все божества, ведущие начало от змеи, проходили стадию одноногости. Вместо формирования ноги из хвоста появлялись два змеиных хвоста - будущие ноги или ноги, похожие на хвосты.    Некоторые скифские божества испытали аналогичную метаморфозу. Геродот сообщает, что скифы в своей мифологии имели образ полуженщины-полузмеи: «верхняя часть - от сидения представляла женщину, а нижняя – змею».

Возникают причудливые фигуры божеств со многими змеиными хвостами. Но это не клубок извивающихся хвостов, а симметрично расположенные внизу туловища пары хвостов (классический пример - змееногие скифские богини), то есть те же человеческие ноги, но в змеином обличьи.

 Нужно отметить и такие случаи, когда сверхъестественная змея превращается не в человека, а в другое животное. Сошлемся на адского пса Кербера, который первоначально был змеем. Но часто и в этих случаях антропоморфизация проявляется, хотя и в своеобразной форме. На Кербера, охранителя входа в царство мертвых, были перенесены представления о собаке, состоящей на службе человека (сторожевой пес).

                                     1.1.Генеалогия образа

Вернемся к образу Бабы-Яги. Уже ее одноногость является достаточным основанием, чтобы предполагать, что она входит в круг божеств, ведущих свою родословную от змеи. Но – «поищем змею». В сказке мы находим, мотив обращения Бабы-Яги перед своей гибелью в змею. Думается, в этом мотиве проявил себя мифологический атавизм. «Возвращение к предкам» особенно часто бывает в конце (в начале тоже) земной жизни мифического персонажа. В имени Яга также скорее всего отразилась ее змеиная природа. Хотя этимология этого слова вызывает споры, наиболее близким к истине автору представляется мнение А.Н.Афанасьева о том, что «Яга» происходит от санскритского «ahi» – змей. В сборнике «Поэтические воззрения славян на природу» читаем: «В  имени адского змея «ahi» сохраняется, по всей видимости, тот же корень».

Вывод, что Баба-Яга имеет змеиное происхождение, хорошо согласуется с данными первобытного религиоведения. Культ змей как существ, сопричастных к стране мертвых, начинается, по-видимому, уже в палеолите. В неолите известны изображения змей, олицетворяющих преисподнюю. К этой эпохе относится возникновение образа смешанной природы: верхняя часть фигуры от человека, нижняя от змеи или, может быть, червя 

В свете сказанного нетрудно объяснить, почему атрибутивная природа Яги была выражена через ее ногу («костяную»). Ведь перед этим Яга была одноногой, и это качество связывало ее с первобытным олицетворением смерти - змеей.

Так устанавливается генеалогия образа:

·        первобытная эпоха - змея (олицетворение смерти),

·        дохристианская эпоха - Баба-Яга - одна нога (славянская богиня смерти),

·        новое время - Баба-Яга - костяная нога (сказочный персонаж).

Нетрудно восстановить и эволюцию в способах передвижения Яги. Сначала она ползала, как змея. Потом стала прыгать на одной ноге. Еще позже стала ездить в ступе по земле: «... бежит ступа по дороге, а в ней сидит Баба-Яга». И только напоследок поднялась вместе со ступой в воздух. Последний, самый распространенный в сказках способ передвижения Бабы-Яги как бы символизирует ее окончательный отрыв от земли и полное освобождение от сверхъестественных функций, связанных с землей и преисподней. Баба-Яга превращается в чисто сказочный персонаж.

1.2. Основные типы Бабы-Яги в волшебных сказках

Волшебная сказка знает несколько образов Бабы Яга:

1. Яга-воительница;   

2.Яга-похитительница;

3.Яга-дарительница, тип которой целесообразно подразделить на несколько функциональных подтипов:

а) Яга-советчица  (Яга сама ничего не делает для героя, но указывает, к кому обратиться за помощью, к примеру, к своей старшей сестре);

б) Яга-повелительница  сил природы и животного мира (Яга повелевает утром, вечером, ночью, ветром (в народных сказках типа «Заколдованная королевна», «Василиса Прекрасная» из сборника А.Н.Афанасьева, волками, медведями, другим лесным зверьем);

в) Яга-охранительница (покровительница), следящая с помощью своих волшебных помощников (совы, блюдечка и проч.) за похождениями героя, и дарительница;

 4.Яга-прародительница  (мать- бабка для нескольких своих дочерей- внучек - ягишн, хозяйка лесных зверей (аналог лешего), тетка (сказка «Баба Яга»), теща.

 В сказках, где одновременно фигурируют Баба Яга и Кощей Бессмертный, Яга выступает в роли покровительницы и дарительницы, а Кощей - в роли воителя и похитителя.

Иногда функции Яги выполняют ее женские заместители-аналоги:

-Ягишна, ведьма,

- старуха, колдунья, бабка,

а иногда - мужские:

- Кощей, колдун,   Старик-сам с ноготок, борода с локоток,  леший,         - Сильный Идолище,  «Морозко»

- Кощей Бессмертный в волшебных сказках обычно предстает как похититель девицы, а иногда как пленник суженой главного героя, случайно освобожденный любопытным героем, в этом качестве он может замещаться Змеем, но всегда подразумевается, что он является владыкой подземного или горного(облачного царства) - царства мертвых. То, что Кощей именно владыка мертвых, свидетельствует и представление о том, что его нельзя победить простым оружием, а можно только волшебным: нужно отсечь ему голову мечом-кладенцом, сломать иглу или разбить камень, вынутые из яйца, спрятанного в сундуке, и проч. В некоторых сказках волшебный конь, добытый у Бабы Яги, убивает Кощея ударом копыта. Ведь мертвеца просто так не одолеть, ибо обычная смерть ему не страшна. Колдун, «Старик - сам с ноготок - борода с локоток» обычно оказываются советчиками и дарителями, леший, а иногда и «Старик - сам с ноготок» являются повелителями животных, и только Сильный Идолище - прямой аналог Яги-Костяной ноги.

              2. Приобщение сказочного героя к миру мертвых

Известно, что в русских волшебных сказках герой непременно попадает в жилище Бабы-Яги, которая испытывает его, приобщая к миру мертвых.

На основании текстов сказок мы попробовали реконструировать обрядовый смысл действий героя в гостях у Бабы Яги - жрицы культа мертвых и колдуньи.

На наш взгляд, многое в этой области было сделано В.Я.Проппом, в целом мы согласны с его выводами и принимаем во внимание его методологию. В.Я.Пропп по-своему решает проблему кормления героя пищей мертвых и приводит целую библиографию работ этнографов и фольклористов. Но некоторые вопросы до сих пор остаются открытыми. Один из них - вопрос о том, действительно ли пребывание героя в гостях у Бабы Яги начиналось с угощения или ему предшествовало что-то. Не менее существенным моментом поведения героя, чем прием пищи, является его мытье в бане у Яги, которое упоминается всеми фольклористами, но почему-то специально не рассматривается. Мы сделаем попытку определить, в какой же последовательности  действует Яга, как поступает она с героем и почему.

В.Я.Пропп, детально исследовав образ Бабы Яги на широчайшем этнографическом и мифологическом материале, пришел к выводу, что после узнавания героя (визуальное опознание затруднено: в сказках Яга часто слепа и чует гостей по запаху («Фу-фу-фу!»)  и первичного  вызнавания причин посещения («Дело пытаешь, аль от дела лытаешь»), обязательно следует кормление героя («Напоила – накормила»), о котором он сам напоминает или даже его требует. Это обрядовое, «покойницкое», угощение, табуированное для живых, чтобы ненароком не приобщиться к миру умерших. Требуя еды, герой тем самым показывает, что он не боится этой пищи, что он имеет на нее право, что он «настоящий». То есть пришелец через испытание едой доказывает Яге искренность своих побуждений и показывает, что он-то и есть действительный герой  в отличие от лже-героя, самозванца-антагониста.

Еда «отверзает уста умершего», замечает В.Я.Пропп, подчеркивая, что миф всегда первичен по отношению к сказке. Но отверзать уста необходимо почившему, а наш герой пока еще не умер, и непонятно, почему общение героя с хозяйкой избушки на курьих ножках начинается сразу с трапезы. И с нее ли в действительности оно начинается? Да, герой будет вынужден  на время «умереть для живых», чтобы проникнуть  в иное царство, вход в которое и стережет «Яга-Костяная нога» - живой мертвец, выходец из запредельного мира, находящийся всегда «одной ногой в гробу». Насытившись и поведав Яге задачу, пришелец получает в дар волшебное средство и... умирает - вылетает из избушки на крылатом коне, на орле или сам в образе птицы (крылатость - атрибут развоплощенной души).

Сухая, но достаточно полная формула действий Бабы Яги в русских народных сказках могла бы звучать так: «Она баню истопила, его в бане выпарила, напоила - накормила, спать уложила, а сама села рядом и начала расспрашивать». Следует подчеркнуть, что подобного рода формулировка встречается обычно в измененном виде, поскольку ее детали, с точки зрения рассказчиков, не существенны для повествования. Но нам она представляется чрезвычайно ценной, поскольку концентрирует в себе информацию о проведении обрядов.

Итак, испытав героя, Яга готова ему помочь (заметим, что вторичного, детального расспроса гостя может и не быть). Испытания в сказке начинаются заранее, еще до посещения Яги. Необходимо суметь добраться до избушки, повернуть ее к лесу задом, к себе передом, знать заклинание, чтобы войти, не уснуть (спят живые, умершие не спят и по этому признаку отличают «своих» от «чужих»). Кроме того, пришельцу предстоит исполнить все трудные поручения Бабы Яги (с помощью ранее приобретенных волшебных средств и волшебных помощников): собрать разбежавшихся кобылиц, добыть какой-либо спрятанный предмет и т.п. До или после (но по самой сути происходящего, конечно, до) «мертвящего угощения» она сама топит баню  и иногда сама моет  в ней пришельца. Причем в русских сказках это именно мытье в бане, а не иной способ омовения, скажем, в печи, в реке или обливанием, так как все перечисленные способы в сказках несут собственную значимую нагрузку.

Печь в избушке на курьих ножках обычно топится по другому поводу - изжарить непрошеного гостя или похищенных детей (что связано с архаическими обрядами - огненного перерождения, «перепекания» хилых младенцев), только в крайне редких случаях огненная печь может замещаться огненной баней, да и то ради испытания героя, а не ради его превращения.

Река вообще исключена из топографии леса  Бабы Яги (о лесе Яги подробно писал В.Я.Пропп), поскольку река умерших находится дальше: избушка Яги стоит на подступах, а река забвения мыслится в глубине пограничной зоны двух миров. Обливание же связано в сказке не с умерщвлением героя, а с его воскрешением - это обливание мертвой (целящей) и живой водой, которое наступает, когда герой находится снова в мире живых, на обратном пути, недалеко от дома (дворца). Здесь мытье в бане, как и прием пищи, - не свидетельство гостеприимства или чистоплотности, а обрядовая необходимость. Баня у русских была объектом множества поверий, а также служила целям народного целительства, знахарства.

В конце лечебной процедуры болезнь ритуальными действиями - пинками - выталкивается из бани наружу. Выпаривание, удары веником в народном сознании ассоциировались с изгнанием, извлечением  и излечением, поэтому не будет ошибкой предположить, что волшебная банная процедура у Яги имеет сходное значение - выпаривание, выталкивание, вынимание души из тела героя, его развоплощение.

Известны, как минимум, три типа славянских магических банных процедур: свадебная баня, баня рожениц и баня для мертвых. Мы остановимся на последней.

Баня в гостях у Бабы Яги - аналог бани для умерших, она мертвит. Кроме того, она является средством извлечения из тела души героя, способом ритуального умерщвления. Приобщение героя к миру мертвых двояко - через мытье в бане и через прием пищи. Думается, именно баня - первый этап ритуального умирания, а трапеза – второй. С мытья, а не с еды начинается пребывание путника в избушке Яги. Герой узнается Ягой по запаху: «...пахнет не просто как человек, а как живой человек. Мертвые, бестелесные не пахнут...» В ином мире смелого путника ждет множество новых опасностей (например, его будут преследовать слуги Кощея Бессмертного), он должен уметь их предвидеть и, по возможности, избегать. Для этого, в частности, от него не должно пахнуть «русским духом, русской коской» (живым человеком).

 Герою, чтобы незаметно пробраться в загробный мир, необходимо избавиться от запаха живого тела, но только Яга, в распоряжении которой находится магическая баня, знает, как это сделать. Именно поэтому она сама ее топит. И именно поэтому она сама моет в ней героя - он самостоятельно не смог бы отмыться в волшебной бане от своего запаха! Вполне возможно, что славянская мифология допускала наличие волшебного банного веника в бане Яги, которым она выпаривала героя, выгоняла его душу из тела.

                2.1. Баня как этап ритуального умирания

В русских сказках встречаются следующие типы функций бани (выводы делались на основе сказок из сборника А.Н.Афанасьева):

а ) баня для гостя;

6 ) баня перед смертью героя, чтобы оттянуть время казни до прихода волшебных помощников - зверей ;

в ) баня как место лечения ;

г ) раскаленная баня как средство испытания героя, ее охлаждает волшебный помощник - старичок Мороз Трескун;

д ) баня как средство погубить героя ;

 е) баня как средство обнаружения улик;

ж) баня как место, где герой наказывает обидчика или обидчицу / обманщицу металлическими прутьями / нагайкой ;

з) баня как средство лишения богатыря его богатырской силы.

и) волшебная баня Яги как средство извлечения души из тела героя, как способ ритуального умерщвления ради проникновения незамеченным в царство мертвых.

Прочитав сказки и изучив работы исследователей, мы пришли к выводу, что не всякая банная процедура в гостях у Бабы Яги является волшебной баней типа «и», нередко это обычная «гостевая» баня типа «а».

Можно выделить следующие две закономерности:

- в том случае, если герой отправляется в царство мертвых, он парится в волшебной бане (тип «и»), если он не едет в царство мертвых, он парится в обычной бане (тип «а») в гостях у своей тещи-волшебницы, у Яги-советчицы, у своих сестер, вышедших замуж за Сокола, Орла и Ворона и проч. и даже заезжает к ним с женой на обратном пути поблагодарить и погостить;

- в том случае, если герою на пути встречается Яга-похитительница, Яга-воительница или их женские персонажи-заместители, то вместо бани типа и появляются бани других типов: «б», «д», «ж», то есть баня перед смертью героя, или баня как средство погубить героя, или же баня как место, где герой наказывает обманщицу-Ягишну металлическими прутьями. В том случае, если Яга - дарительница, возможно появление бани типа «и», а возможно и появление бани типов «а» и «г», то есть «гостевой» или «испытательной» бани. В чистом виде баня типа и встречается крайне редко. В сборнике А.Н.Афанасьева она встречается только в неявной, скрытой форме .

                              2.2. Ритуальная трапеза

То же самое следует сказать и о еде: не всегда трапеза в гостях у Яги носит характер ритуального приобщения к миру умерших и отверзания уст, иногда это простая трапеза, свидетельство гостеприимства.

Яга всегда сама готовит угощение, и это не только потому, что она - хозяйка данного жилища. Ведь герой, по правилам народного этикета, не может сесть за стол без приглашения хозяев, а он все же это делает: в некоторых сказках говорится, что, хоть Яга еще и не вернулась, стол уже накрыт, и герой сам принимается за еду. Можно, конечно, заметить, что приготовление пищи - не мужское дело, герой как бы выше этой рутины, и поэтому Яга - женский персонаж и хозяйка - потчует его, но следует иметь в виду, что в "мужском доме" (о котором подробно писали С.Я.Лурье и В.Я.Пропп) разбойники, богатыри, великаны, людоеды и проч. мужские персонажи сами готовят себе обед (пока не появится в их доме случайная гостья или пленница). Вывод очевиден: только Яга как жрица культа мертвых и колдунья умеет правильно готовить "покойницкое" угощение. А обычную еду за нее может приготовить кто-то другой - ягишна, служанка, похищенные дети и прочие.

И тогда становится понятной и оправданной последовательность действий над сказочным героем в гостях у Яги-дарительницы:

а) герой выпарен и вымыт = лишен запаха живого человека, в бане из его тела извлечена душа = ритуально скончался;

6) герой накормлен = приобщен к миру умерших => над ним, как над умершим, проведен обряд отверзания очей и уст, чтобы он в царстве теней смог видеть и говорить ;

в) герой уложен спать - похоронен  в избе-могильнике;

г) прошедши весь  ритуал погребения, герой расспрашивается Бабой Ягой = мертвец разговаривает с мертвецом и дает советы;

 д) развоплощенный герой = истлевший = превращенный в крылатое животное (а Яга - хозяйка лесных зверей, она умеет превращать, как и ведьма, и сама превращаться  именно в животное), отправляется на дальнейшие поиски.

В.Я.Пропп верно замечает, что ритуальная «покойницкая» еда выполняет функцию отверзания уст. Но это замечание справедливо только в том случае, если предполагать, что не с угощения начинается пребывание в гостях у Яги, а с мертвящей банной процедуры.

Сказка - продукт своей эпохи, она изменяется во времени, народная мысль вносит в ткань ее повествования свои коррективы, касающиеся и устойчивых схем поведения. Герой, подходя к избушке, произносит в конце заклинания формулу: «Мне в тебя лезти, хлеба-соли ести (ясти)». Хлеб-соль здесь указывает не на точный состав трапезы (соль, как известно, у славян считалась средством от нечистой силы и «мертвяков», поэтому в избушке Яги ее, скорее всего, быть не могло), а на общий народный принцип гостеприимства и приветливости хозяев, подразумевающий обязательное, скорейшее и, по возможности, торжественное угощение проголодавшегося путника, после чего начинались расспросы.

 Еда отверзает только уста. Но герою этого мало. Чтобы в царстве усопших ничем внешне не отличаться от его обитателей, герой должен научиться не спать - одно из испытаний Яги, не смеяться (мертвые не смеются), уметь не только говорить, но и видеть, как мертвец. Он должен на время стать для них внешне полностью «своим», проявлять только ту сторону «жизнедеятельности», которая характерна в мире теней, в противном случае он не вернется и(или) лишится предмета своих поисков, так как не вовремя переполошит всех слуг и самого правителя подземного мира - Кощея Бессмертного (или его аналог).

Чтобы герой смог ориентироваться в загробном мире, не отстать от волшебного провожатого, данного Ягой, отыскать свою невесту, вступить в единоборство с Кощеем, победить его, найти обратный путь и т.п., ему необходимо зрение, причем зрение особенное. Только в сочетании со зрением способность говорить и есть делает героя полноценным (внешне) обитателем страны теней.

                                2.3. Обряд отверзание очей

Итак, сказочному герою как ритуально умершему нужны глаза. Поэтому интересно было бы проверить, не сохраняет ли волшебная сказка каких-либо указаний на совершение обряда отверзание очей. Обряд отверзания глаз сохранился в сказке в измененном, фрагментарном виде и связан он с водной процедурой промывания глаз, которая, на наш взгляд, входила завершающей частью в «банный ритуал». В избушке Яги герой иногда жалуется на глаза. Причина этой боли разнообразна. «Дай-ка мне наперед воды глаза промыть, напои меня, накорми, да тогда и спрашивай». «Глаза надуло», - жалуется он в другой сказке . Из приведенной цитаты следует, что герой, попадая к Яге, «слепнет». Это особенная слепота, подобная слепоте самой Яги. Яга, как мертвец, не видит мир живых, герой, как живой человек, не видит мир мертвых, пока не пройдет обряд погребения. Путник, подходя к избушке, видит ее, так как наружная поверхность избушки находится в пространстве этого мира - она и есть его граница. Внутренняя поверхность избушки, весь ее интерьер относятся к иначе структурированному пространству и остаются для вошедшего невидимыми. 

То, что герой сказки № 303 из сборника А.Н.Афанасьева требует сначала воды, а потом уже питья и еды, для нас чрезвычайно существенно, так как является подтверждением правильности нашей реконструкции обрядовой последовательности, которая в подавляющем большинстве сказок нарушена позднейшими шаблонами традиционного народного этикета.

Яга как страж входа в запредельное, обитатель "междуцарствия" - рубежа миров, должна уметь разговаривать на языке обеих сторон. И Яга («полумертвец») это умеет: с только что вошедшим героем она говорит как живой с живым: ее реплики передаются в сказке прямой речью («Раньше русского духу было видом не видать, слыхом не слыхать, а теперь русский дух сам в гости пожаловал...» и проч.), герой обращается к ней на человеческом языке, и она его понимает. После мытья в бане и трапезы герой получает новый статус - он считается умершим. И Яга говорит с ним уже на другом языке - языке загробного царства, которым герой овладел в ходе магической инициации, в беседе как бы удостоверяясь в качестве превращения и в подготовленности героя к дальнейшим приключениям. Несомненно, что герой овладевает новым языком и новыми знаниями именно в ходе имитации погребального ритуала.

Яга-дарительница или Яга-советчица - это первые провожатые героя на пути в запредельный мир, другим провожатым является ее подарок - волшебное средство (к примеру, клубочек) или волшебный помощник (к примеру, конь). Сама Яга как страж не имеет права покинуть свой пост ради героя. Она лишь на словах знакомит гостя с тем, с чем ему придется столкнуться в пути. Но ее советы, судя по всему, жизненно необходимы для путника. Как это можно предположить, они касаются правильного поведения в мире мертвых – совершенно ином, неведомом пришельцу пространстве и царстве с необычными законами.

Ритуальная смерть в сказке - вещь вполне серьезная, неподдельная и страшная. На наш взгляд, только обливание мертвой и живой водой окончательно восстанавливает статус героя как живого человека, - путешествие в загробный мир даром не проходит - завистники по-настоящему убивают счастливца, сумевшего безнаказанно побывать в запретном месте, разыскать там свою невесту и благополучно найти дорогу назад. Но на этапе возвращения смелый путник еще находится как бы на стыке двух состояний: от мертвых уже ушел, а к живым домой еще не вернулся, поэтому обливание водой так же ритуально необходимо, как и мытье в бане Яги. Убийство врагами или братьями-предателями сюжетно подготавливает обряд оживления  и оказывается важным звеном всей цепочки повествования. Мертвая вода приобщает к этому миру, сращивает разрубленное тело, исцеляет раны. Мотив разрубания - отголосок древнейших приемов инициации. Живая вода возвращает жизнь бездыханному телу. А дальше следует счастливая свадьба героя, нашедшего свою суженую.

Заключение

         Мы видим, что Баба-Яга принадлежит сразу двум мирам: миру живых(рис.1)  и миру мертвых (рис.2). Отсюда её почти безграничные возможности. Служат ей лягушки, черные коты, в их числе и Кот Баюн, вороны и змеи: все существа, в которых уживается и угроза, и мудрость.

         Даже когда Баба-Яга предстает в самом неприглядном виде и отличается лютостью натуры, она ведает будущее, обладает несметными сокровищами, тайными знаниями.

         Почитание всех её свойств отразилось не только в сказках, но и в загадках. В одной из них говорится так: «Баба-Яга, вилами нога, весь мир кормит, себя голодом морит». Речь идет о сохе-кормилице, самом важном в крестьянском обиходе орудии труда. Такую же огромную роль в жизни сказочного героя играет и загадочная, мудрая, страшная Баба-Яга.

Список литературы

1  Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. Т. 1. М., 1985; Т. 2. М., 1985; Т. 3. М., 1985...

2.Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. С. 53.

3. Иванов В.В., Топоров В.Н. Баба Яга // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.

4.Афанасьев А.Н. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература. М., 1986.

5.Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография: Пер. с нем. М., 1991.

6.Будовская Е.Э., Морозов И.А. Баня / Славянские древности. М.,1993.

 

Рефлексия

Работа  по данной теме велась мною в течение года. В этот период времени я читала сказки и пыталась их проанализировать и сопоставить образ Бабы Яги в них. На сколько мне это удалось  решать экспертам, рецензирующим мой реферат.

Самооценка:

В ходе работы я научилась обрабатывать и анализировать полученные данные. В рамках работы я хочу в будущем  смонтировать рекламный ролик. Работа велась целенаправленная, разными методами и средствами. Я удовлетворена  результатами своей работы.

 

 

  

Приложение

 

Рисунок 1

 

 

Рисунок 2